[sennie]

а в голове все строчка - крылья срастаются в кости

"За полночь. Начало второго уж, нормальные люди спят давно, не то что…
Рука неловко задевает чашку, дымящийся, еще не успевший даже как следует завариться чай, выплескивается через край (чертова привычка наливать по многу воды!), обжигает пальцы.
- Дрянь!.. – в сердцах вырывается у него сквозь зубы. Потом он запрокидывает голову и устало жмурит глаза, медленно выдыхает.
Встает со стула, вытирает лужицу полотенцем, закуривает.
-Тупиковая ситуация, малыш, - ни к кому не обращаясь размеренно произносит он, сев обратно. – На редкость тупиковая, как ты намерен выбираться, а?..
Затягивается сигаретой.
В голове сплошная каша, черт бы побрал это нескончаемое ночное безумье, такое же черное как безразличие неба за оконными стеклами.
- Сказки должны быть добрыми или красивыми. Сказки должны быть, иначе зачем нужно тиканье часов и звон струн, - шепчет. – А сны должны быть белыми, с разноцветными глазами и черными лапами.
Тушит сигарету, язвительно кривит губы. В глазах у него плещется беззвучный злой смех. Вскакивает, распахивает окно.
- Бей на отзвук, бей на звук, - шипит в темноту.
А темнота молчит беззвездным простором небес, да безликой темнотой всех граней мира.
Он оседает на пол, будто тряпичная кукла, накрывает голову руками и незаметно засыпает.
…
За полночь, третий час ночи.
Они сидят прямиком на полу, прислонившись спина к спине, связанные одной шерстяной нитью серебра. Луна любопытно поглядывает вниз, сквозь прорези в облаках и в ее свете их глаза блестят как у кошек. Если бы у кошек, конечно, были глаза цвета снежной белизны.
Около них на полу распростерто тело спящего человека. Лохматая челка сползла на один бок, а на лице выражение детской безмятежности. То, которое появляется только на лицах спокойно спящих.
Они чертят бледными пальцами в воздухе узоры и одинаково курят сигареты из мятой пачки. Кружево дыма и неведомого узора путается друг в друге, расползается нитками в метре от них.
У них обоих на правой лопатке бледной нервной акварелью нарисовано крыло, а босые ноги то и дело теряют четкую границу под лунным взглядом.
Докурив, они обрывают узоры и приносят из другой комнаты плед, мягко укутывая в него спящего. Они улыбаются тонкими губами и растворяются в тени.
Через четверть секунды после этого спящий испуганно распахивает глаза, чтобы увидеть чернильную темень ночных красок. Он зябко натягивает плед на плечи и сонно поднимается.
Закуривает.
…
Когда он открывает глаза – его все время встречает тишина и пустота. Как видно на память о вырванном из груди метафизическом сердце. Он закуривает, прислонившись к подоконнику, дрожит от холода. Он ненавидит эти ночи, эту нескончаемую пустоту до утра и эту ослепительную ясность рассветных сумерек которые приходят каждое утро.
Со злостью выбросив окурок и захлопнув окно от пошатываясь доходит до кровати и забирается в ее нутро с головой.
Иногда, за четверть секунды до того как заснуть – он видит где-то рядом чьи-то очертания, но конечно же забывает о них.

Пронзительно-нервный звук ноты фа второй октавы на фортепьяно.
Никого из нас все еще не существует…"


а все же я...
я не нахожу никакого лекарства от бед.
и какого дьявола тогда - доброе волшебство?..